Идеально симметричные композиции, ряды древнеегипетских и зороастрийских символов, гипнотизирующие ритмы – словно разбитое на множество осколков зеркало, отражающее реальность иного мира… Огромные полотна, наполненные мельчайшими деталями, создал вовсе не профессиональный художник. Все это – творение одного французского шахтера и, вероятно, нескольких десятков… призраков.
Огюстен Лесаж за работой.
Огюстен Лесаж родился в 1876 году в небольшом городе Сен-Пьер-ле-Ошель на северо-востоке Франции. Первые тридцать пять лет жизни о занятиях искусством даже не помышлял. Единственной встречей Лесажа с живописью было посещение художественного музея в Лилле.
Он был женат. С детства – Лесаж едва окончил начальную школу – работал на шахте, как и многие его соотечественники. Так и должна была пройти его жизнь – тяжелый труд глубоко под землей, воскресные мессы в церкви, редкие выходные... Так жили его отец и дед, так жили все вокруг. Но однажды во время работы он услышал голос. Оглядевшись, Лесаж никого не увидел – кто же звал его? Поразмыслив, шахтер понял, что в контакт с ним вступили духи, а если конкретнее – призрак его сестры, скончавшейся три года назад. Под влиянием этих шепотков, становившихся, впрочем, все громче и настойчивее, Лесаж начал делать то, чего сам от себя не ожидал – рисовать.
Работы Огюстена Лесажа.
Духи разъяснили ему, где художники приобретают материалы и инструменты, какие следует купить краски и кисти, как натягивать холст, грунтовать, накладывать мазки… Так вчерашний шахтер проснулся художником. Теперь после долгой смены он спешил наверх не для того, чтобы поскорее увидеться с супругой и ощутить над головой не тяжелые своды, а бесконечно далекое небо. Он мечтал взять в руки кисть и замешать цвета на палитре.
Примерно в 1912 году Лесаж начал первую крупную и амбициозную работу – три на три метра, множество элементов… Над ее завершением он трудился два года. Говорят, по причине своей малой грамотности он попросту купил холст больше нужного – но именно большие форматы впоследствии стали его визитной карточкой. Поначалу же Лесаж был напуган и растерян. Он никогда ранее не создавал живописных изображений и уж тем более даже не помышлял о том, чтобы написать картину такого размера. Но голоса поддерживали его на этом пути. «Что я должен нарисовать? Я же никогда этого не делал!» - обеспокоенно твердил он. И получал ответ: «Не бойся. Мы рядом. Однажды ты станешь художником». Слушая этот ободряющий шепот, Лесаж брался за кисти и краски, и на холсте будто сами собой возникали сложные композиции, полные необычных мелких деталей. Лесаж не делал никаких предварительных набросков, никаких зарисовок, даже не размечал холст. Все происходило будто бы само собой.
Одна из первых крупноформатных работ.
Лесажу не требовались наброски, чтобы работать с особо большими форматами.
В годы Первой мировой войны Лесаж был призван в армию, но рисовать не прекратил и там. Он разрисовывал своими психоделическими узорами открытки. После, в 1916 году, вернулся к занятиям крупноформатной живописью, а в двадцатые годы окончательно оставил шахтерский промысел.
Бывший шахтер снискал определенную популярность и в кругах коллекционеров современного искусства, и у жадной до странностей парижской публики. Художник-дадаист Жан Дюбуффе, один из первых исследователей и собирателей работ художников-самоучек, не мог не увлечься работами Лесажа. Именно благодаря Дюбуффе возник неуклонно растущий интерес к творчеству «аутсайдеров» - художников с ментальными особенностями, не получивших профессионального образования. Дюбуффе видел в их неловких, но выразительных рисунках нечто вдохновляющее, нечто, способное дать искусству «галерейному» новый вектор развития.
Работа с подписью самого Лесажа. Зачастую он в качестве подписи использовал имена реальных или вымышленных художников.
Древневосточные орнаменты, клаустрофобные пространства и навязчивые ритмы работ Лесажа вкупе с его необычной жизненной историей не могли оставить дадаиста равнодушным, и он купил несколько полотен для своей обширной коллекции. Закономерно творчество Лесажа полюбилось и поклонникам спиритизма, коих в Европе после Первой мировой было множество. Первым его покровителем в этих кругах (и в каком-то смысле менеджером) стал Жан Мейер, редактор журнала о паранормальных явлениях. Так Лесаж начал выступать на сеансах как медиум.
Такие работы Лесаж создавал прямо на глазах у публики.
В спиритических обществах состояли не только «городские сумасшедшие» и убитые горем родственники сгинувших в аду Первой мировой, но и люди известные, обеспеченные. Достаточно было заиметь себе покровителей из их числа и предугадывать их мысли и желания, чтобы жить безбедно. Лесаж и без того вызывал глубокую симпатию у очарованных призраками богачей, а тут еще начал подписывать свои работы именами известных художников, утверждая, что его рукой водят их духи…
Дюбуффе называл эти полотна древнеегипетским фолком в духе Фоли-Бержер (намекая на ритмы отражений в упомянутой работе Мане).
Сидя перед огромным холстом, Лесаж погружался в транс – а за ним наблюдали исследователи и любопытные зрители, очарованные его «спиритическим искусством». В 1927 году он прошел обследование в Международном метапсихическом институте. Доктор Эжен Ости, убежденный противник спиритизма, остался недоволен. Он не мог опровергнуть влияния «духов» и «голосов» на Лесажа – но и оснований признать его сумасшедшим не нашел. В это же время медиум познакомился с известным французским египтологом Александром Морэ. И вот уже полотна Лесажа наполняются отсылками к Древнему Египту, узнаваемыми орнаментами, знаками, напоминающими иероглифы (наряду с зороастрийскими, тибетскими и месопотамскими символами)... Он уверенно объявляет себя перерождением древнеегипетского художника и мага.
Работы, посвященные царицам древности.
Впрочем, к 1930-м увлечение спиритизмом пошло на спад, появилось немало критических и разоблачительных текстов (например, разоблачениями шарлатанов активно занимался знаменитый фокусник Гарри Гудини), карьера многих «медиумов» была погублена, а их покровители – осмеяны. Однако Лесаж продолжал заниматься живописью вплоть до самой своей смерти в 1954 году. В наши дни возникает новый виток интереса к его творчеству.
Феномен магических полотен Огюстена Лесажа – а их около восьми сотен! –так и не был никем объяснен. Одни считают, что художник страдал шизофренией, другие видят в его живописи метафору тяжкого труда глубоко под землей, а третьи… третьи твердо знают: он был талантлив, и этого достаточно.
Текст: Софья Егорова.
Если вам понравился пост, пожалуйста, поделитесь им со своими друзьями:)
Комментарии (0)